letidor

Текст: Оскар Бренифье, Виктория Черненко

В своей новой колонке французский философ призывает развивать детскую самостоятельность с самого раннего возраста, а также отказаться от снисходительного и несерьезного отношения к подросткам.

Детская автономия

Осваивая любую сферу деятельности, ребенок в первую очередь должен научиться справляться сам. Такое преподавание подразумевает сдерживание своих «материнских» инстинктов и непреодолимого желания кормить своих детей с ложечки, для того, чтобы побудить ребенка самому контролировать себя и развивать собственные способности. Научите человека ловить рыбу вместо того, чтобы давать ему рыбу, гласит китайская пословица - это значит, что получение готовой рыбы лишает нас возможности освоить искусство рыбалки. Конечно, здесь мы сталкиваемся с реальностью этой проблемы – гораздо практичнее предложить рыбу, тогда как обучение рыбалке требует времени и сноровки, учитель должен осознанно углублять понимание своего искусства и, одновременно, быть более восприимчивым к поведению ребенка. Как говорит Платон, это выбор длинной дороги вместо короткой, где учитель предлагает готовые ответы. Ученик должен мыслить сам, иначе он будет обречен на вечный поиск ответов у внешних авторитетов, боготворя их, вместо того, чтобы искать эти ответы в себе.



Обучение самостоятельности должно начинаться в раннем возрасте, и не посредством запоздалого требования быстрого самоопределения маленького человека в основных аспектах жизни, которого жаждут многие родители, обнаружив, как они считают, негативное и настойчивое влияние внешнего мира на их ребенка. Этот процесс должен строиться на воспитании уверенности малыша самостоятельно думать, порождать идеи, анализировать и выносить суждения в соответствии со своими способностями – все это может быть сформировано благодаря раннему старту и постоянной практике.

Сегодня существует два частых взаимосвязанных аргумента против такой педагогики. Первое возражение – для самоопределения ребенку нужны определенные ценности, ориентиры, без которых ребенок не сможет сделать из себя зрелого и ответственного человека. Исходя из этого, родители и учителя в образовательных целях должны создавать множество руководств, наставлений по всем фундаментальным вопросам: что такое правильно и неправильно, добро и зло, правда и ложь, красота и уродство, запрет и обязанность и т.д. Можно сказать, что взрослые ощущают себя хранителями врожденных и приобретенных принципов, составляющих систему ценностей, основания которой зачастую запутаны и противоречивы. Но они искренне верят, что это крайне необходимо для их детей, за которых они в ответе. Верят по самым разным основаниям – практическим, властным, идеологическим, разницу между которыми они уже не замечают. Если мы настаиваем на необоснованности таких схем воспитания, то только потому, что рассудок не играет здесь практически никакой роли.

Хотя очевидно, что ребенок нуждается в формировании общей картины мира, чтобы его действия не сводились к сиюминутным реакциям на внешние раздражители. Не будем забывать, что все это делается для того, чтобы предать смысл окружающей реальности и жизни ребенка. И если мы не предоставим ему пространство для создания такого смысла, он станет, как большинство людей, продуктом жестко определённых и бессмысленных схем и, в конце концов, когда он взбунтуется, его «новые» ценности будут такими же догматичными, как и старые штампы.

В этом смысле, ребенка нужно посвятить в практику познавания и использования общих принципов, по экзистенциальным, моральным и интеллектуальным причинам, с определенной степенью принуждения, без которой эти принципы теряют свою силу. Но дети также должны научиться анализировать, сопоставлять, критиковать, задавать вопросы и создавать эти базовые принципы. Такой образовательный подход, основанный на рассудке и автономии, представляет больше задач для взрослых, это глубокая работа, которую многие родители и учителя не готовы делать, по разным причинам: нехватка энергии, некомпетентность, страх, и т.д.

Часто используется аргумент о том, что сомнение приносит тревогу. Но если защищать ребенка от физического напряжения, он не сможет развить физическую силу, то же самое касается его психической силы. Если кто-то понимает заботу о ребенке, как его защиту от самого себя и внешнего мира, то пусть не удивляется, что у его отпрыска сложится параноидальное видение мира. Мир, который никогда не будет походить на то, что должен. Мир, в который не сможет вмешаться взрослый, поскольку он не научился своей собственной силе. Как можно быть великодушным и свободным, не испытав муки сомнения, не поработав над своей способностью справляться с ними, не решившись на них и даже не полюбив эти метания, делающие нас живыми?

Главный симптом общества потребления заключается в том, что взрослые заняты удовлетворением своих мелких потребностей и им нет дела до глобальных задач, требующих развития доверия и уверенности, несмотря на видимые препятствия и трудности. У детей больше развито чувство безвозмездности: они знают, как играть, как действовать, умеют притворяться «как могло бы быть», они меньше своих взрослых собратьев боятся свободно исследовать идеи. Взрослые могут больше потерять, они боятся смерти и «нелепости» больше любви к подлинности, деятельности ума и духовным усилиям. Поэтому они считают себя обязанными отвечать на вопросы детей, отказываются признать незнание в фундаментальных вопросах, навязывают свой бездумный авторитет. И все это преподносится, как забота о благе своих детей.

Взрослая снисходительность

Третья основная причина затухания детского любопытства и вопрошания – благодушное или снисходительное к ним отношение со стороны взрослых. Оно проявляется в ответах типа « Ой! Посмотрите на это! Это прелестно!» Когда мы говорим «благодушный», то имеем в виду, как детей, так и взрослых, авторов и свидетелей реплики. Снисходительность по отношению к ребенку означает, что мы не даем ему действительно услышать себя, продолжить свою речь, осознать ее значение, понять смысл и последствия своих слов. Детей в основном поощряют радовать своих воспитателей, быть «милыми», бросаться словами в надежде добиться успеха, принимающего форму одобрительных восклицаний, исходящих от авторитета. Это и снисходительность по отношению к взрослому, поскольку он не думает над тем, что услышал.

Возможно, ребенок пытался высказать нечто глубокое и впечатляющее, но как обычно, взрослые карикатурно свели это к милым причудам. И хотя вначале ребенок может быть захвачен врасплох смехом, улыбками и восклицаниями взрослого, в следующую секунду ему может это понравиться, и он будет добиваться от взрослых подобной реакции, вместо того, чтобы вновь высказать содержательную реплику. Работа взрослого здесь заключается в том, чтобы развивать это намерение ребенка, возможно, какие-нибудь провокационные инсайты, типа: «А король-то голый!» или один из тех позабытых вопросов, которые нас сильно смущают – например, «Зачем мы здесь»?

Ответственность взрослого – побуждать ребенка идти дальше в своих вопросах, она подразумевает открытость, восприимчивость, внимание, терпение и минимальную дозу неумолимости. Недостаток этик характеристик позволяет учителям слишком свободно пренебрегать детской речью, в то время как внимательное выслушивание могло бы помочь им прояснить ряд проблем, или понять интерпретацию некоторых фрагментов знания. Не будем забывать – выражение «это так мило» является обратным эквивалентом фразы «все это чушь». Реальное значение упускается из виду в обоих случаях.

Снисходительность – лукавое чувство. Зачем обижаться на того, кто хорошо к вам относится? Поскольку если вы почувствуете отсутствие уважения в том, как он к вам обращается, он возразит, заявляя о своей доброте и благих намерениях. И что вы сможете ответить на это, кроме чего-то вроде «Ты обращаешься со мной как с ребенком!».

А как обстоят дела с ребенком? Подростки просто со злостью восстают против такого отношения, они не могут подобрать слов, поскольку ярость и гнев одолевают их. Но ребенок все еще находится в очень зависимых отношениях. Он в основном хочет получать знаки любви и восхищения, он еще не сильно озабочен своей независимостью, по крайней мере, в вопросах мышления. Поэтому, он слишком легко жертвует желанием выражать глубокие, тонкие и страстные мысли, – намерение, которым он еще не очень способен управлять, предпочитая потешить авторитет взрослого. Он чувствует, что его больше ценят, получая такие снисходительные реакции, чем занимаясь вопрошанием или обсуждением с взрослым. Только если он не научился осознавать свою способность думать и не научился ценить и доверять ей.

Если мы внимательно понаблюдаем за постоянной ухмылкой на лице некоторых взрослых, как знак приветствия детской речи, мы поймем, что любой взрослый был бы оскорблен в этой ситуации. Постоянная улыбка для новорожденного – сильное и важное средство выражения чувств, но когда ребенок взрослеет и должен восприниматься серьезно, частые улыбки могут стать большим препятствием.

Материалы по теме:

Оскар Бренифье: что делать с детскими вопросами

Оскар Бренифье: занятия философией с детьми

Зачем детям игра?

"Какая скука!", или Другой взгляд на детское безделье

Как важно бездельничать